Гибель "Императрицы Марии"
В октябре 1916г. Россия, находившаяся в состоянии войны с Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией, была потрясена известием о гибели в Севастопольской гавани своего новейшего линейного корабля "Императрица Мария", подорванного и затонувшего вместе с сотнями моряков экипажа. До сих пор подлинная причина этой катастрофы не установлена... Из редких и скупых публикаций того времени, обусловленных военной порой, а потом гражданской войной и последующим "смутным временем", и малочисленных воспоминаний участников и очевидцев катастрофы, изданных в основном за рубежом, складывается следующая картина происходивших событий.
Утро 20 октября (7 октября по старому стилю) 1916 г. начиналось в городе-крепости Севастополе как обычно. В гавани, где у причалов и на якорных бочках внутренних рейдов стояли различные боевые корабли и вспомогательные суда, звучала разноголосица корабельных сигналов, оповещавших экипажи о побудке. Моряки начинали свой очередной день флотской службы: связывали и укладывали в кубриках подвесные парусиновые койки, умывались, одевались, потом выстраивались на шканцах на утреннюю поверку и молитву. После этого экипажи завтракали, занимались приборкой палуб и помещений, а в 8 часов выходили наверх на подъем флага.
Такой традиционный для русских военных моряков утренний ритуал исполнялся на флоте неукоснительно, несмотря на продолжавшиеся уже более двух лет боевые действия на Черном море. В ходе их российский Черноморский флот, которым командовал адмирал А.Эбергард, действовал довольно успешно. Осенью 1914 г. отряд русских кораблей, возглавляемый Эбергардом, пресек попытку высадки морского десанта турок в районе Одессы, а позднее корабельная группа во главе с линкором "Евстафий" (на нем держал свой флаг командующий флотом), вступив в морской бой у мыса Сарыч с тяжелыми кораблями турецкого флота, отогнала их от Южного берега Крыма. В Севастополе постоянно базировались главные силы Черноморского флота, состоявшие из 7 уже устаревших тихоходных линкоров и еще более старых броненосцев, 3 крейсеров, 4 миноносцев и 14 эсминцев. К ним с недавнего времени добавились 2 новейших линейных корабля, значительно усиливших его состав, - "Императрица Мария" и "Императрица Екатерина Великая". С их появлением общий баланс военно-морских сил на Черном море между Россией и противостоявшей ей Турцией изменился в пользу первой, несмотря на то, что и турецкий флот в самом начале войны пополнился двумя полученными от Германии вместе с экипажами крупными и быстроходными кораблями - тяжелым крейсером "Гебен" и легким крейсером "Бреслау". Эти корабли, ставшие основой турецкой эскадры, не раз вступали в перестрелки с превосходившими их по численности русскими кораблями, получали повреждения, но, пользуясь своим преимуществом в скорости, всегда уходили от преследования. Теперь же, с появлением у русских новых линкоров, ни "Гебен", ни "Бреслау" не могли больше безнаказанно вторгаться в территориальные воды России и совершать дерзкие артиллерийские обстрелы российского побережья и его портовых городов, в том числе и Севастополя.
... В то роковое утро лишь на линкоре "Императрица Мария", накануне возвратившемся с моря, в отличие от всех других стоявших в гавани кораблей, в обычное время не раздались сигналы побудки: командир линкора капитан 1 ранга Кузнецов распорядился перенести ее на час позже, чтобы дать возможность экипажу отдохнуть после продолжавшихся весь день и законченных далеко за полночь авральных работ по перегрузке на корабль угля с двух барж, доставивших его с помощью буксиров к борту линкора.
Приблизительно в 6 часов 15 минут утра жители прибрежной части Севастополя и экипажи стоявших в Северной и Южной бухтах кораблей услышали громоподобный звук мощного взрыва, донесшийся с той стороны, где находились новые линкоры. И сразу же над носовой частью "Императрицы Марии" высоко взметнулся столб черного дыма. Со стоявших поблизости линкоров "Императрица Екатерина Великая" и "Евстафий" было видно, что в том месте, где у "Императрицы Марии" находились фок-мачта с боевой рубкой и передняя дымовая труба, образовалась огромная дымящаяся пробоина. Ее края почти доходили до поверхности воды и были охвачены пламенем, вскоре перекинувшимся на краску надстроек и парусиновые покрытия шкафута и юта, а по ним - туда, где размещались казематы орудий противоминного калибра. После этого последовала целая серия новых взрывов, поднявшая в воздух множество пылавших лент зарядного пороха. Сигнальщикам соседних кораблей было видно, как по верхней палубе горевшего линкора метались обожженные и охваченные огнем люди, а в разных ее местах лежали тела погибших и шевелились раненые. У борта линкора плавали люди, сброшенные в воду взрывной волной.
О случившемся доложили командующему Черноморским флотом вице-адмиралу А.Колчаку, недавно принявшему эту должность от адмирала Эбергарда, ставшего членом Государственного Совета. Комфлотом приказал базовым судам и соседним кораблям оказать помощь подорванному линкору и отбуксировать подальше находившийся в опасной близости линкор "Императрица Екатерина Великая". Для этого к последнему были посланы портовые буксиры, а к "Императрице Марии" - пожарные катера. К ней же с "Евстафия", "Екатерины" и других кораблей, стоявших поблизости, направились моторные и гребные баркасы и шлюпки для спасения тех, кто оказался за бортом в воде, местами охваченной пламенем из-за разлившейся по ее поверхности нефти...
Вскоре на "Императрицу Марию", на которой продолжались взрывы меньшей силы, прибыл на катере комфлотом. Но его присутствие на борту уже ничем не могло помочь горевшему, обесточенному, кренившемуся на правый борт кораблю, и он, забрав с собой нескольких раненых, покинул линкор. После очередного взрыва корабль стал стремительно заваливаться на правый борт, лег на него и, резко перевернувшись вверх килем, быстро ушел под воду. При этом почти тысячетонные артиллерийские башни главного калибра сорвались с барбетов и затонули.
Все случившееся заняло менее часа...
А вот как происходили трагические события на борту линкора, по рассказам спасшихся с него моряков.
Спустя примерно четверть часа после побудки, когда большинство экипажа собралось на корме корабля (что и спасло многих) для молитвы, матросы, находившиеся возле первой (носовой) башни главного калибра, услышали внутри нее какое-то шипение, а затем увидели клубы дыма с языками пламени, которые вырывались из амбразур башни, горловин люков и вентиляционных головок, расположенных около нее. Об этом они немедленно доложили по команде. На линкоре была объявлена пожарная тревога, и моряки, протянув пожарные рукава к башне, стали заливать водой ее подбашенное отделение. В это время корпус корабля задрожал, и в его носовой части раздался страшный взрыв. От сильнейшей встряски многие, даже те, кто находился в кормовой части, попадали на палубу. А те, кто выбежал на верхнюю палубу, увидели в носовой части линкора столб пламени и черный дым.
Когда дым, рассекаемый фейерверком горевших пороховых лент, несколько рассеяло ветром, стала видна страшная картина разрушений: взрывом вырвало участок верхней палубы позади первой башни главного калибра вместе с фок-мачтой, боевой рубкой и носовой трубой, на месте которых образовался огромный провал. Из него выбивалось пламя и валил черный дым. Вокруг на палубе лежали изуродованные взрывом и опаленные огнем тела и человеческие останки. Стонали раненые и обожженные, взывали о помощи те, кто оказался за бортом. Во всех внутренних помещениях корабля погас свет, остановились работавшие механизмы, перестали подавать воду пожарные насосы.
Выскочившие из своих кают, находившихся в основном в корме, полураздетые офицеры линкора (среди которых были командир и старпом - капитан 2 ранга Городынский, приказавшие открыть кингстоны и затопить артпогреба остальных башен главного калибра) пытались организовать тушение многочисленных очагов пожара поначалу с помощью подручных средств, сбивая огонь чехлами из брезента, кусками парусины, шинелями и бушлатами, а потом - противопожарными средствами подошедших немногочисленных портовых буксиров и катеров. Но это мало помогало. Ведь горящие ленты зарядного пороха разносились по кораблю взрывами и ветром, вызывая все новые и новые пожары. А падая в воду, они поджигали вытекшую из разрушенных отсеков линкора нефть. Чтобы хоть как-то сбить пламя, бушевавшее в разных местах, корабль развернули подошедшим буксиром к ветру.
К 7 часам пожары стали немного стихать, и появилась надежда, что судно уцелеет, - оно имело лишь небольшой дифферент на нос. Но тут раздался еще один, более сильный, чем предшествовавший, взрыв - и линкор стала быстро оседать в воду, одновременно кренясь на правый борт. Находившиеся на палубах моряки стали прыгать в воду и плыть к окружившим линкор плавсредствам, а некоторые - к берегу бухты, к Госпитальной пристани.
Когда носовые, а потом и бортовые портики плутонгов 130-миллиметровых орудий ушли под воду, она хлынула через них внутрь корабля. И тогда, потеряв остойчивость, корабль лег на правый борт. Пробыв в таком положении несколько мгновений, линкор опрокинулся и вскоре затонул.
По официальным сообщениям, вместе с кораблем погибли: инженер-механик Игнатьев, два кондуктора (старшины) и 149 человек нижних чинов (многих офицеров и сверхсрочников спасло то, что они находились в увольнении до утреннего подъема флага). Позже скончались от ран и ожогов еще 64 моряка. Десятки людей стали калеками...
21 октября из Петрограда в Севастополь выехали назначенные высочайшим повелением верховная следственная и техническая следственная комиссии, объединенные под председательством адмирала Н.Яковлева (члена Адмиралтейского Совета, бывшего командира эскадренного броненосца "Петропавловск"). Одним из членов технической комиссии был генерал по поручениям при морском министре А.Крылов, проектировавший линкор и участвовавший в его строительстве.
За полторы недели работы перед комиссией прошли все оставшиеся в живых офицеры и матросы, давшие показания об обстоятельствах катастрофы. В итоге расследования было установлено, что причиной взрыва послужил пожар, возникший в носовом зарядном артпогребе линкора, в результате возгорания картузного 305-миллиметрового порохового заряда, что повлекло за собой взрыв нескольких сотен зарядов и снарядов главного калибра, находившихся в носовых погребах. Это в свою очередь привело к пожарам и взрывам боеприпасов, хранившихся в погребах и кранцах первых выстрелов для 130-миллиметровых орудий противоминного калибра и боевых зарядных отделений торпед. В результате была разрушена значительная часть корпуса линкора. Забортная вода стала заливать его внутренние помещения, вызвав крен и дифферент на нос. А после экстренного затопления остальных артпогребов главного калибра корабль, имея большие разрушения палуб и части водонепроницаемых переборок, потерял остойчивость, перевернулся и затонул. По мнению комиссии, предотвратить гибель линкора после повреждения наружного борта, выравнивая крен и дифферент затоплением других отсеков, было невозможно.
Рассмотрев возможные причины возникновения пожара в артпогребе, комиссия остановилась на трех наиболее вероятных: самовозгорание пороха заряда, небрежность в обращении с огнем или с самим порохом и "злой умысел". В заключении комиссии говорилось, что "прийти к точному доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений".
Самовозгорание пороха и небрежность в обращении с огнем и порохом были признаны маловероятными. В то же время отмечалось, что на линкоре имелись существенные отступления от уставных требований в отношении доступа в артпогреба. В частности, многие люки в башнях не имели замков. Во время стоянки в Севастополе на линкоре работали представители различных заводов, причем число их доходило до 150 человек ежедневно. Работы велись и в снарядном погребе первой башни - их выполняли четыре человека. Пофамильная проверка мастеровых не проводилась - лишь отмечалось их общее число. Поэтому комиссия не исключала возможности "злого умысла".
В ноябре 1916 г. секретный доклад следственной комиссии лег на стол морского министра адмирала И.Григоровича, который выводы из него доложил императору. Впоследствии в связи с революционными событиями все эти документы перекочевали в архив. Тем не менее уже к концу 1916 г. по проекту Крылова и под руководством севастопольского корабельного инженера Сиденснера были начаты работы по подъему "Императрицы Марии", успешно завершенные в 1917 г. После выгрузки оставшихся на борту боеприпасов корабль был отведен в док, где и оставался вверх килем до 1923 г. Потом его вывели из дока, перевернули и поставили на мель у входа в гавань, где он и простоял до 1926 г., когда его снова ввели в док и разобрали на металлолом (уцелевшие при взрывах и сорвавшиеся в воду при перевороте бронированные башни с 305-миллиметровыми орудиями линкора были подняты со дна бухты, установлены на берегу и сыграли важную роль в героической обороне Севастополя в 1941-1942 гг.).
Участь остальных новых черноморских линкоров оказалась не лучшей. "Императрица Екатерина Великая", во время революции переименованная в "Свободную Россию", была затоплена большевиками в Цемесской бухте в 1918 г. после заключения Брестского мира с Германией. "Императора Александра III", ставшего "Волей", а потом "Генералом Алексеевым", белые увели в Бизерту, где он через несколько лет стоянки у причала превратился в ржавую посудину... Корпус последнего недостроенного линкора "Император Николай II", получившего название "Демократия", был разделан на металлолом на заводе в Николаеве.
Дальнейшим расследованием с целью выявить подлинную причину пожара в артпогребе "Императрицы Марии" новые власти заниматься не стали. И вся эта темная история, как бы канула в лету, правда, найдя некоторое отражение в творчестве отдельных советских писателей. Уже после Великой Отечественной войны один из них, А.Елкин, через свои контакты с органами безопасности сумел добыть и обнародовать сведения о работе в Николаеве с 1907 г. (в том числе и на судостроительном заводе, строившем русские линкоры) группы немецких шпионов во главе с резидентом Верманом. Это вскрылось органами ОГПУ еще в начале 30-х годов, когда ее члены, в частности, городской голова Николаева Матвеев, инженеры верфи Шеффер, Линке, Феоктистов и Сгибнев (последние двое явились непосредственными исполнителями акции) были арестованы и, по словам Елкина, в ходе следствия дали показания об участии в подрыве линкора. За это Феоктистову и Сгибневу Верманом было обещано по 80 тысяч рублей золотом. Сам же Верман, по сведениям, был награжден за эту акцию Железным крестом. Но наших чекистов тогда дела дореволюционной давности мало интересовали,они рассматривались не более чем исторически любопытная фактура. И поэтому информация о подрыве линкора не получила должной разработки.
Не так давно сотрудники Центра общественных связей и Центрального архива ФСБ России А.Черепков и А.Шишкин в своей публикации в "Морском сборнике" документально подтвердили факт разоблачения в 1933 г. в Николаеве глубоко законспирированной группы разведчиков и диверсантов, возглавляемой Верманом и "ориентированной" на местные судостроительные заводы. Правда, они не нашли в обнаруженных архивных документах конкретных доказательств ее участия в подрыве "Императрицы Марии" (что неудивительно, ибо основное внимание следствия по этому делу занимала ее текущая, "вредительская", деятельность). И, что самое главное, содержание протоколов допросов никак не опровергает этого. Во всяком случае наивно было бы полагать, что такая шпионская группа, располагавшая большими возможностями, не могла осуществить подрыв. Ведь вряд ли подобная компания "сидела сложа руки" во время войны. А для Германии в то время необходимость вывода из строя новых русских линкоров на Черном море, представлявших смертельную угрозу для "Гебена" и "Бреслау", была острейшей...
К тому же есть сведения о том, что летом 1917 г. русская агентура, работавшая в Германии, доставила в Морской штаб несколько небольших металлических трубочек. Они были направлены в лабораторию и оказались тончайше выделанными из латуни механическими взрывателями. Отпечатанные с них фотографии секретным порядком были разосланы в штабы союзных флотов. Тогда же выяснилось, что точно такая же трубка была найдена в матросской бескозырке в бомбовом погребе тоже таинственно взорвавшегося в августе 1915 г., но не затонувшего итальянского дредноута "Леонардо да Винчи" (его собрат, модернизированный перед второй мировой войной однотипный корабль "Джулио Чезаре", переданный в 1949 г. СССР в счет послевоенных репараций и переименованный в "Новороссийск", при странных обстоятельствах взорвался и затонул здесь же, в Севастопольской гавани, в 1955 г.). Пронести на "Императрицу Марию" подобную трубку и подложить ее в незапиравшееся подбашенное отделение не составляло, как мы уже знаем, особого труда - это вполне мог сделать "рабочий завода" либо некто при перегрузке угля с барж.
Осенью 1916 г. в Италии в гавани Бриндизи при схожих обстоятельствах погиб итальянский линейный корабль "Бенедетто Брин", унесший жизни 421 члена экипажа. На этом линкоре тоже возник странный пожар в артиллерийской башне главного калибра, приведший к взрыву башни, а потом и к затоплению корабля. Впоследствии выяснилось, что причиной пожара и взрыва послужило предательство: подкупленные австрийцами матросы подложили в один из артпогребов адскую машину...
Моряки, погибшие при взрыве и затоплении линкора "Императрица Мария", а также умершие позже от ожогов и ран, были похоронены в Севастополе, в основном на старом Михайловском кладбище. Вскоре в память о катастрофе и ее жертвах на бульваре Корабельной стороны города соорудили памятный знак - Георгиевский крест (по одним сведениям, бронзовый, по другим, - из местного белого камня). Сохранившийся во время Великой Отечественной войны и простоявший там до начала 50-х годов, он впоследствии был снесен. Лет 10 назад на Северной стороне Севастополя на Братском кладбище появились бетонные сегменты (на флоте из таких делают "мертвые" якоря для швартовных бочек), на которых написано, что там похоронены русские моряки с линкора "Императрица Мария". До сих пор на них нет ни фамилий, ни каких-либо других сведений о числе похороненных там людей...
Думается, что сегодня, когда мы недавно отметили 300-летие российского флота, следует вспомнить и о гибели линкора "Императрица Мария", достойно отобразив этот трагический факт в его исторической летописи. Фамилии же погибших при этом моряков обязательно должны появиться на их братских могилах в Севастополе, а снесенный там памятный знак об этом событии нужно восстановить совместными усилиями нынешних российского и украинского черноморских флотов.
Это наш общий долг перед нашими предками.
"Военно-морской флот России".
